Мы не выиграли войну в 1945 году
С профессором Войцехом Рошковским, историком из Института Политических Исследований Польской Академии Наук беседует Пётр Бжузка.
Пётр Бжузка:
- Мы как раз отмечаем очередную годовщину окончания самой большой войны в истории человечества. Вы слышали, чтобы об этом широко говорилось где-то в публичном пространстве? Потому что у меня в очередной раз такое впечатление, что в Польше об этом исключительно тихо.
Войцех Рошковский:
- Где-то около восьмого, девятого мая такая информация всегда появляется. Годовщину окончания войны в Польше замечают, хотя, конечно, в гораздо большей степени это имело место в коммунистические времена – тогда мы отмечали прямо-таки день победы. В то время как в III Речи Посполитей мы, к счастью, от этой победы несколько отмежевались. Случается, что наши власти ещё время от времени ездят в Москву на парады победы – был, кажется, премьер Олексы, точно был президент Квасьневский – но, к счастью, мы не признаём эту дату официально днём победы, мы не отмечаем её с исключительной торжественностью.
А некоторые прямо воспринимают этот день как день поражения.
Пётр Бжузка:
- Вы говорит – «к счастью». Решитесь ли Вы на чёрно-белый ответ на вопрос - Польша эту войну проиграла или выиграла?
Войцех Рошковский:
- В зависимости от ответа на этот вопрос человек ставит себя в различных мыслящих кругах. Если признает, что Польша войну выиграла, то признает буквально, что мы были в лагере союзников, и что победа Советского Союза что-то Польше дала. Я не говорю, что совсем ничего не дала, потому что дала нам освобождение от Гитлера. Но в то же время дала порабощение. Вследствие этого я склонялся бы назвать это – «поражение в лагере победителей». Я сказал бы, что, собственно говоря, мы проиграли эту войну, хотя были в лагере союзников. Мы помним, что нам изменили территорию, то есть мы утратили территориальную целостность. И это сделали победители этой войны. Они изменили нам государственный строй. Одни союзники позволили, чтобы другие союзники навязали нам свою систему власти и сделали зависимыми от себя. Мы вышли из Второй мировой войны вассальным государством. Мы потеряли независимость.
Пётр Бжузка:
- Противники такого образа мысли скажут, что, несмотря ни на что, Польша была освобождена из гитлеровского рабства. Что, несмотря ни на что, тут больше не шла война, что у нас было своё государство.
Войцех Рошковский:
- После войны возникло вассальное государство. Оно, конечно, имело атрибуты государственности. Оно имело свои власти – может, и не избираемые, но после 1956 года, несомненно, польские. Оно было признано на международной арене. Но, несмотря на всё это, оно было вассальным, неполноценным, недемократичным. Кто нами правил – решалось в Кремле. Какой у нас был строй – решалось в Кремле. Какие были союзы – то же самое. Нам изменили конституцию, и мы вдруг узнали, что союз с СССР – это конституционное благо. Разве за такое государство умирали все эти люди, которые сражались во время Второй мировой войны? Вряд ли.
Пётр Бжузка:
- Хотя, кажется, часть из них всё-таки да…
Войцех Рошковский:
- Гвардия Людова, Армия Людова – да, согласен. Но если мы говорим о лондонском лагере и о том, другом, то давайте посмотрим на численность Армии Крайовей и Армии Людовей. В первой было давших присягу 350 тысяч солдат, а во второй – 10 тысяч. Эти пропорции о чём-то говорят.
Пётр Бжузка:
- Мы всё время рассуждаем в политических категориях. А в военном смысле Вторую мировую войну можно признать хотя бы отчасти успехом польских вооружённых сил?
Войцех Рошковский:
- Победы бывали. Следует помнить о сентябрьском поражении. Но также о взятии Монте Кассино, боях за Тобрук, сражениях за освобождение Франции и Голландии, о дивизии генерала Мачека. Были военные победы с мыслью о независимости. Но были также военные победы, купленные страшной жертвой крови. Если мы говорим о Ленино – это была бойня польских солдат. Если говорим о форсировании Одры – я недавно читал статью о том, как генерал Сверчевский по пьянке погубил там страшные массы людей. Так что это были пирровы победы. Конечно, Германский Рейх был побеждён, и в этом было какое-то участие тех солдат, которые шли с Востока. Там была жертва крови, и об этом следует помнить. Только эти победы не принесли никаких политических результатов
Пётр Бжузка:
- Некоторые историки и политики провозглашают такой радикальный тезис, что Войско Людове, которое было создано в Советском Союзе и пришло с востока, не было польской армией.
Войцех Рошковский:
- Это была настолько польская армия, насколько поляками были солдаты. Я не отрицаю, что пролитая кровь была польской. В то же время командование и стратегическая мысль были советские, почти полностью. Иногда это даже были люди, которые вообще по-польски не говорили.
Пётр Бжузка:
- Не следует ли Польше, имея в виду эту кровь, пролитую на всех фронтах, более заметным образом отмечать эту годовщину?
Войцех Рошковский:
- Я не за то, чтобы вообще не вспоминать об этом. Я за то, чтобы развивать историческую память, чтобы молодое поколение знало, чем был май 1945 года.
Только чтобы знало точно, что произошло, что не следует называть это днём победы, но днём окончания войны. Что это было освобождение и одновременно порабощение.
Пётр Бжузка:
- А не хотелось бы Вам, чтобы это был праздник с большими государственными торжествами, может быть, нерабочий день? Несмотря на то, что всё это плохо кончилось?
Войцех Рошковский:
- Нет, не до такой уж степени. Конечно, у нас есть праздники, такие, как 3 Мая. Это было позитивное событие, хотя кончилось плохо – Тарговицей и разделами. Или 1 августа – варшавское восстание началось хорошо, а потом была трагедия. У нас, действительно, есть такие праздники, которые не являются весёлыми годовщинами, днями победы. И такие тоже должны быть в нашей памяти. Но чем, например, отличается дата 1 августа? Это напоминание о великом порыве, в итоге неудачном, но во имя идеалов независимости. И поэтому он заслуживает памяти. В то время как по случаю годовщины окончания войны следует вспоминать польские жертвы, но говорить, что они были напрасными из-за геополитической ситуации.
Пётр Бжузка:
- А этот день должен быть 8 или 9 мая? Потому что Европа по-разному празднует окончание войны.
Войцех Рошковский:
- Восьмого была подписана капитуляция Третьего Рейха, но Советы протестовали из-за того, что их представительство было слишком низкого ранга. Поэтому они потребовали, чтобы капитуляцию подписать во второй раз. Это произошло девятого мая. Поэтому на Западе этот день отмечается восьмого, а русские делают это девятого. В случае Польши я бы предпочёл восьмое мая, потому что это была формальная капитуляция Третьего Рейха, в то время как девятое – это был триумф СССР.
Пётр Бжузка:
- Должны ли польские политики ездить на торжества, посвящённые очередным годовщинам, в Москву?
Войцех Рошковский:
- Очень трудный вопрос. Тут накладываются друг на друга историческая политика и текущая, касающаяся польско-российских отношений. Я был бы очень осторожен, когда речь идёт об официальных делегациях в ситуации, когда эти отношения ухудшаются по вине российской стороны. В то же время, если бы они нормализовались, если бы с российской стороны были жесты доброй воли, то я пошёл бы на определённые уступки. Но это текущая политика. Что касается исторической – мы не должны участвовать в российском празднике, увековечивающем советский триумф и порабощение половины Европы.
Polska Times
Nie wygraliśmy wojny w 1945 r.
"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik
Цитата
Ответить
Эти 27 пользователя(ей) выразили благодарность за это сообщение:
yuri2008 , MeckiMark , T55 , AVD , westa2 , Таллерова , ukusika , Trisha , Esed , Rabinovich , Racer , Dmitrij_Orenburg , SDK , Lara , OGOGO , Ludwig_Gangofer , bur , деревенщина , geezer , Staryi_Russkiy , sgkv , Vladimi
